Руководитель крупнейшего в Беларуси конкурса социальных проектов Social Weekend уверен: нужно создавать условия, а не преференции. Социальным предпринимателям важно дать возможность стартовать без лишней нагрузки, а их спонсорам – помогать с минимальной пользой для себя. Беседуем с Александром Скрабовским о феномене социального бизнеса, результатах работы MaeSens.by и презумпции виновности в Беларуси.
– Александр, в нашем обществе термин «социальное предпринимательство» часто воспринимается как оксюморон. Люди не понимают, как можно сочетать бизнес и общественную пользу. Как объяснить человеку, что такое социальное предпринимательство, чтобы он не стал скептиком?
Неудивительно, что к социальному предпринимательству (СП) относятся с долей скепсиса. Сам феномен чётко обозначился лет 30 назад – тогда появились его зачатки на Западе. У нас о нём заговорили всего несколько лет назад, после первых громких успехов СП на его «родине».
Моё определение СП отличается от официальной трактовки, вырабатываемой в Беларуси. А она, в свою очередь, отличается от подхода западноевропейских стран. И это неудивительно: СП понимается так, как оно действует на территории страны.
Социальное предпринимательство – это бизнес, изначально отказавшийся от максимизации прибыли в пользу социального эффекта от своей работы. Да, это бизнес, но у него другие цели и ценности.
Представьте две фишки. Первая – чистая благотворительность, которая существует за счёт пожертвований. Это могут быть гранты или вклады частных лиц. Деньги поступают извне и распределяются на социальные цели.
Вторая – классический бизнес, ориентированный только на зарабатывание денег.
Начнём двигать эти фишки навстречу друг другу. После первого хода бизнес-фишка попадает в область предпринимательства, которое эпизодически помогает социальным инициативам. Следующий ход – и вы в области корпоративной социальной ответственности.
Сдвиньте вторую фишку, и вы попадёте в область благотворительности, которая нерегулярно зарабатывает деньги, но их точно не хватает на обеспечение бюджета.
Всё, что находится между сдвинутых фишек, и относится к социальному предпринимательству.
Я не сторонник категоричной терминологии. Взгляните на проект Марка Цукерберга по распространению интернета в Африке. В нём чётко прослеживаются бизнес-интересы Facebook. Но какое до этого дело людям, которые бесплатно получат интернет, о котором раньше они могли только мечтать?!
– А как же отличить СП от классического бизнеса? Есть чёткие критерии?
По программе IVLP я недавно побывал в США. Даже в стране, где зародилось явление СП, нет единства насчёт того, что это, и чем именно оно отличается от бизнеса. Более того, в русле терминологии СП говорят в тех штатах, где есть соответствующие программы поддержки.
Там, где федеральной или местной поддержки нет, говорят просто о социальной ответственности бизнеса, о социальных проектах. Хотя, по сути, занимаются тем же. И мне это очень близко: не так важно, как это назвать – главное, чтобы ты действительно это делал.
Чтобы отличить классический бизнес от социального предпринимательства, выньте из ядра оказываемых услуг социальную составляющую. Проект продолжит жить или умрёт? Если продолжит жить, то это обычный бизнес, который имеет социальную составляющую.
Почему Nokia – не социальный бизнес? Connecting people – это не просто маркетинг. И почему Facebook – не социальный бизнес? Это же коммуникации между людьми – что может быть социальнее?! Но и то, и другое – классический бизнес. У них другие цели и распределение доходов.
Есть три критерия, по которым можно отличить СП от обычного бизнеса или благотворительности.
1. Выраженная и неотделимая социальная цель.
2. Устойчивость. Большая часть дохода должна генерироваться самой компанией. Это не запрет на привлечение средств извне, но 50% на обеспечение бюджета нужно генерировать самому.
3. Приоритет социального эффекта над прибылью. Прибыль должна реинвестироваться в проект, а дивиденды распределяться лимитировано. Разумеется, автор имеет право жить на уровне, сопоставимом с бизнесом, но цифры должны отражать его социальные цели. Британское право говорит: если вы оставляете себе > 50% прибыли, то вы – обычный бизнес.
– Вряд ли социальный бизнес может составить конкуренцию коммерческой структуре. Как быть успешным на рынке, где ты работаешь в заведомо проигрышных условиях?
Это непопулярно, но лично я считаю, что нужно создавать условия, а не преференции. Показателен опыт немцев: они говорят не о прямой поддержке, а о компенсации неконкурентоспособности.
Например, человек с инвалидностью открывает в Германии печатный центр. Рядом находится такой же, с абсолютно здоровыми сотрудниками. Местные власти просчитывают, насколько первый недополучает прибыли ввиду инвалидности основателя / сотрудников, и поддерживают проект ровно на эту, недостающую сумму. Никакого авансирования! Сделав свою работу, вы получите справедливую компенсацию.
Многие европейские социальные предприниматели «завязаны» на госзаказах, но не живут лишь на них. Если убрать дотации, их бизнес продолжит существование. Он будет работать в ноль или небольшой минус, но выживет. Именно компенсация неконкурентоспособности выводит баланс в плюс, а это формирует принципиально иной взгляд у руководителя на то, как развивать свой бизнес.
Давать возможности и условия для работы – лучше, чем выделять авансированные дотации.
– Как с условиями обстоят дела в Беларуси? Приспособлено ли наше законодательство для работы социальных предпринимателей?
Многие говорят, что у нас невозможно заниматься СП. Я не согласен: можно и у нас, просто труднее.
В правовом поле есть статус ИП – казалось бы, регистрируй и занимайся СП. Но большинство людей, начинающих социальную инициативу с возможностью дальнейшего заработка, поначалу рассматривают это как благотворительное движение. И для них статус ИП не подходит. Потому что уже на 2-3 месяц они будут отчитываться налоговому инспектору, где их выручка. Какой-нибудь альтернативный вариант «индивидуального социального предпринимателя» был бы очень полезен.
Юрлицо – тоже не вариант. Даже если отбросить процесс регистрации, любое учреждение обязано уже на старте иметь бухгалтера и юрадрес. А начало многих социальных проектов – это вопрос нескольких тысяч денонимированных рублей. И эти деньги придётся сжечь на бухгалтера и адрес, которые поначалу вовсе не нужны!
Законодательство «хромает» и в отношении тех людей, которые поддерживают социальные инициативы.
В Беларуси есть список из пяти организаций, которым коммерческие структуры могут перечислять помощь в размере 2% прибыли, и эти деньги не будут облагаться налогом на прибыль. И за этим списком стоит многолетнее настойчивое донесение до властей необходимости в этом. Но почему только пять организаций? Это всё из страха. Из страха, что деньги будут отмыты или направлены не туда. Но цивилизованный мир исходит от возможности, а не от запрета. Нужно не блокировать возможности из-за одного преступника среди 1000 человек, а обеспечивать достойную жизнь 999 людям. А преступник найдётся исключающими мерами. У нас же, получается, по умолчанию действует презумпция виновности.
Освобождение хотя бы 2% для пожертвований от уплаты налогов стало бы стимулом и для бизнеса, и для состоятельных людей. Многие компании готовы помогать, но отсутствие экономического интереса заставляет их задумываться о возврате средств через дополнительную пиар-активность в социальных инициативах. Но не так много компаний имеют в штате специалистов (и тем более отдел) по маркетингу и пиару. А делать это эпизодически и «на коленке» невозможно.
Дайте возможность социальным предпринимателям стартовать без лишней инфраструктурной нагрузки! Дайте возможность тем, кто готов поддерживать их, делать это с минимальной пользой для себя! А потом, как государство, помогайте этим инициативам. Потому что они в определённой степени заменяют и дополняют функции социального государства.
– Чего больше в Беларуси – социального предпринимательства или бизнеса с КСО?
Пока всего мало. Примеров классического социального предпринимательства в Беларуси раз-два и обчёлся. Да, я аффилирован с «Мае сэнс», но как раз он – отличный пример СП. Это бизнес-структура, которая львиную долю своей выручки направляет на решение социальных вопросов. Она устойчива: если бы вдруг проект в корне поменял бизнес-модель, и направлял на благотворительность всего 10% выручки (стал бизнесом с КСО), он существовал бы. Правда, я не уверен, что продолжительное время.
Сформировавшийся костяк пользователей преследует цели, отличные от целей членов клуба знакомств. Это возможность быстрой благотворительности и взаимное обогащение через интересное общение. При этом люди осознанно помогают деньгами тем, кто нуждается.
Проект MaeSens развёрнут на всю Беларусь, и ежемесячно направляет порядка 20-30 тысяч денонимированных рублей на благотворительные цели.
Тема СП в Беларуси активно обсуждается всего год. Поэтому и вопросы идентификации «отношу ли я себя к социальному предпринимательству?» чаще звучат в среде стартаперов, активной молодёжи, участников конференций, хакатонов. Тема релевантна молодому поколению ещё и потому, что оно говорит: «Мы не хотим заниматься бизнесом только ради денег. У нас другие цели и ценности. Да, мы хотим хорошо жить, но при этом нести в мир социальную пользу».
Эта же идея хорошо ложится и на состоявшихся, взрослых людей. У них есть успешное дело, и они уже понимают, что не бизнесом единым.
Среднему возрасту в этом смысле сложнее всего: ещё не решены житейские вопросы, и не настолько сильна моральная составляющая, чтобы делать принципиальный выбор. А выбор есть – делать бизнес или неумелыми социальными играми завалить его.
СП в Беларуси мало и потому, что есть проблема толкования понятия. Например, «социальный проект» у нас – это то, что касается людей с инвалидностью, организаций по работе с незащищёнными слоями населения, зоозащитников. И всё. «Social project» же в англосаксонском понимании – это широкое понятие. У нас это будет называться «арт-объект на улице Немига», а в западном мире – социальный проект. И это правильно, ведь кто на него смотрит? Горожане и туристы, люди, социум.
У нас считается, что социальный проект должен существовать только за счёт помощи. Если это не чистая благотворительность, то люди думают, «что-то не так, это же бизнес». На шестом Social Weekend в финале большинство проектов были именно социальным предпринимательством. И нам говорили: так это же коммерческие проекты! Зачем вы привлекаете их в social weekend?
А в этом и есть наша цель! В том, чтобы проекты, будучи коммерчески успешными или хотя бы финансово устойчивыми, могли сами решать социальные проблемы. Процесс идёт, и до благотворительных, некоммерческих организаций начинает доходить, что зарабатывать деньги – это не только не стыдно, но и нужно, чтобы быть устойчивыми.
– Жертвовать от избытка – совсем не то же самое, что жертвовать от сердца, когда у самого изобилия нет. С какими мотивами меценаты помогаю проектам Social Weekend?
Люди занимаются благотворительностью с совершенно разными мотивами. Кто-то хочет показать, какой он хороший, а кому-то это не нужно. Мы относимся к этому одинаково хорошо, и более того, ратуем за то, чтобы меценаты говорили о своей активности. Это важно не для пиара, а для показательного примера: смотрите, это не страшно, этим можно заниматься. Если помогать скрыто, и совершенно не рассказывать, то другие, потенциальные меценаты, будут думать, что ничего не происходит и это норма.
Есть дифференциация: чем больше человек помогает, тем он скромнее. И, как правило, чем менее значительной вещью человек помог, тем громче он об этом рассказывает. Конечно, остаётся пул меценатов, которые помогают, но просят о себе публично не рассказывать.
– Расскажите о Social Weekend. Что уже сделано? Как вы помогаете проектам-победителям конкурса?
Конкурс социальных проектов Social Weekend стартовал летом 2013 года, как одна из активностей MaeSens. Сейчас проходит 8 набор конкурса.
Мы ищем проекты по всей Беларуси, отдельно выделяя региональные инициативы. Сейчас обучаем 40 проектов-полуфиналистов, в весеннем наборе было 46. Вне зависимости от результатов Social Weekend эти люди будут готовы реализовывать социальные инициативы. Часть из них, попробовав, откажется. Примерно 10% полуфиналистов на этапе обучения понимают, что это не то, чем они хотели бы заниматься.
Проект приближается к 1000 уникальных идей, заявленных в рамках конкурса. Почти 200 из них получили разного плана поддержку – в конкурсе или за его рамками. В старых деньгах мы перешагнули 1,5 млрд рублей помощи. Это не значит, что все деньги прошли через Social Weekend, но это помощь, оказанная проектам благодаря нам.
Средний размер поддержки – 3-4 тысячи рублей. Мы убеждены, что для первого шага этого абсолютно достаточно, с какими бы амбициозными целями не создавался проект. Используйте эти деньги и покажите, что вы действительно можете сделать то, о чём говорите. А после, если вы всё сделали правильно, у вас появятся «социальные инвесторы». Это люди, которые вложатся в вас деньгами, но будут ждать отдачи в виде социального эффекта. Вашей целью будет не отработать деньги, а максимизировать социальный эффект от их реализации, оставшись при этом устойчивым бизнесом.
В свете этого в своих рядах мы видим и классических стартаперов, которые понимают, что как бизнес их проект будет окупаться очень долго, но сможет приносить социальную пользу и будет устойчивым.
На Social Weekend проекты обучаются трижды по одному дню, за которые прорабатывают бизнес-модель, позиционирование, инструменты маркетинга и пиара, презентацию. Проходят ментор-сессии, занятия по дизайн-мышлению, проекты предпринимают первые реальные шаги по реализации.
– Хотелось бы обсудить частный случай. Проект-финалист «Ангел» делает большое дело – ищет и спасает пропавших людей. Но при этом не получает полной поддержки от государственных структур. Его как будто не замечают.
Для нас это тоже загадка. Поисково-спасательный отряд «Ангел» – один из первых финалистов Social Weekend. Поддержку – базовую экипировку и технологичные средства поиска– они дважды получали в рамках конкурса. И это было не просто «ещё что-то», а помощь, которая выводила их работу на качественно новый уровень. Приобретённый квадрокоптер заменяет поисковый отряд из 40 человек – попробуйте собрать столько людей в один день! Да и волонтёры часто «выгорают», команда постоянно обновляется.
Нельзя сказать, что поддержки от госорганов нет совсем. Сотрудничество, насколько оно возможно, есть с МЧС и МВД. Помогают и частные структуры. Например, вертолётный клуб «Авиа-100» поднимает вертолёт для поисковых операций. Дилер «ГАЗ» в Беларуси обслуживает автомобиль «Ангела».
Но то, что «Ангелы» не берутся полностью под крыло госорганов – явное упущение. Это очень сильное волонтёрское движение, с хорошим руководителем. Надеюсь, эта временная ошибка не приведёт к тому, что отряд исчерпает себя, и через несколько лет нам придётся слышать, что МВД собирает дружинников.
Почему частный бизнес не горит желанием поддерживать проект? Сказывается проседание с пиаром у самого «Ангела». Как и в бизнесе, недостаточно быть просто хорошим продуктом: нужно уметь рассказывать о себе.
Это отличный проект для постоянной поддержки на основе КСО. Поработав с «Ангелами» уже долгое время, я точно знаю, что они не подведут. И компании, которая станет их поддерживать, не придётся сожалеть, что это не хоккейный клуб.
– Что должно делать государство для развития СП вы сказали. А в чём состоит задача общества?
Социальное предпринимательство – это проявление гражданского общества. К сожалению, понятие «гражданское общество» в Беларуси сильно политизировано. Но важно быть активным и небезразличным к тому, что происходит вокруг нас.
Я не буду оригинальным: для развития СП нужно работать. У вас есть идея? Попробуйте что-то сделать. Но не ходите и не рассказывайте, как у нас всё плохо. Не ждите наступления абстрактных лучших времён. Ваша идея сама по себе ничего не стоит – стоит её реализация. Берите и делайте!
