Книга «Осторожно, Марцев!» (заказать можно здесь) еще не вышла, но уже провоцирует ожесточенные дебаты на форумах и в соцсетях. Если только одна из глав («Бригада стерв») вызывает столь неоднозначные впечатления о нравах некоторых членов правительства, то о чем же написано в остальных? В интервью bel.biz автор книги Саша Романова пояснила, насколько достоверным следует считать получившееся произведение и почему она не может вносить в него правки. Так же Саша подсказала, где можно прочесть еще одну главу.
Мы сидим в кафе в конце рабочего дня. Во время общения Саша улыбается, но отвечая на некоторые вопросы, заметно переживает, может начать теребить красное деревянное колечко, а её красивый грудной голос начинает дрожать. Но что важно: в любой момент беседы Саша смотрит прямо в глаза, демонстрируя, что верит в написанное и совесть её чиста.
О девяностых, за которые не накажут
Тема девяностых сейчас очень обсуждаема. Вот в Минск приехал Сергей Наумчик, в прошлом – депутат Верховного совета от БНФ. Спустя 20 лет эмиграции он ходит по улицам города с корреспондентом, рассказывает о событиях, в которых участвовал вместе с Зеноном Позняком… Я ожидаю вал материалов о девяностых.
Книга «Осторожно, Марцев!» попадает в этот тренд. Не знаю, станет ли она неким спусковым крючком для переосмысления, выяснений, где правда, а где ложь. Я надеюсь, что да, но понятно это будет лишь в сентябре, когда книга выйдет и люди прочтут её. Тем более, что многие участники живы и могут рассказать свою версию. В любом случае важно, что за все это, скорее всего, не накажут.
О призраках из прошлого и «стервозной журналистике»
Мне было страшно вытягивать всех этих призраков из прошлого. Глава про «бригаду стерв» наделала много шума… Хотя у меня есть версия, что Марцев в этой ситуации оказался самым хитрым и просто постарался всех запутать. Ведь операция «Буря в пустыне» относится к началу 1990-ых гг. Эта неясность, о ком конкретно идет речь, дает некоторую безопасность, иначе можно было бы предъявлять судебные иски. Но героев главы сложно идентифицировать.
У меня были догадки, кто эти люди. Помню, как шла с другом по улице и делилась, что мне страшно печатать эту главу, но все равно начну с нее. Но в итоге … ничего не случилось. Все молчат. Никакой конкретики не последовало. Кроме ушата негатива, что это все – выдумки. Хотя я не думаю, что написанное – придумано, честно. Конечно, если у тебя есть идеалы, ты веришь в профессию журналиста, то очень неприятно узнать, что кто-то из коллег мог получать информацию через постель.
О скандальности как способе продвижения
После того, как в Сети появилось несколько фрагментов книги, многие стали переживать: а что же в других главах? Люди обсуждали это в фейсбуке. С некоторыми я поговорила в личной переписке. Спросила четко: «Чего вы боитесь? Из-за каких фамилий переживаете?» Мне ответили. Но в книге нет этих фамилий. Имена есть, а фамилий – нет. Я не ставила никаких фамилий, если сам Петр их не называл.
Кто-то упрекает меня в скандальности. Но опубликованные главы – это просто кусочки продукта, которые я показываю, чтобы заинтересовать публику. Естественно, у меня просят опубликовать еще какую-нибудь главу, в том числе большие российские СМИ. Но я сказала: «Стоп!». Так как вижу, что люди делают неправильные выводы.
В книге история развивается плавно: детство, юность, зрелый период… Когда же вырываешь из нее куски, люди не знают контекст и позволяют себе какие-то дикие высказывания. Они не видели искренность, с которой Марцев рассказывал о себе, своих недостатках, грехах, судят о нем на основе того, что он сказал про этих трех женщин, которые просто доставали информацию. Они делали свою работу хорошо, так, как умели. Сам Марцев признается в книге в массе вещей, которые говорят, что и сам он – живой человек, а не герой на белом коне. О других он говорит исключительно искренне и просто. Но я не могу пока показать все это. Не хочу выкладывать книгу в интернет, чтобы все поняли её масштаб и замысел. Приходится вырывать эти куски, иначе книгу никто не купит. Так что здесь есть некий конфликт: что люди думают о том, что уже есть в Сети, и что в действительности представляет собой повествование.
Насколько все это достоверно
Многих напрягает, что книга называется мемуарами, меня спрашивают о её достоверности. Но уточнив определение мемуаров, я поняла, что не стоит отказываться от этого определения. Итак: «мемуарная литература – это записки современников, повествующие о событиях, в которых автор мемуаров принимал участие». Марцев принимал участие во всех описываемых событиях. Читаем дальше: «Или которые известны ему от очевидцев – людей, с которыми автор был знаком». Марцев был знаком со всеми людьми, о которых ведется речь. «Важная особенность мемуаров – претензия на достоверность воссоздаваемого прошлого, и соответственно, документальный характер текста, хотя в действительности не все мемуары являются правдивыми и точными. Мемуары не тождественны автобиографии и хронике событий, хотя могут использоваться как синонимы». Вот и все. Эта книга – просто мемуары. Нет у нее претензии на архивную точность. Это субъективная интерпретация событий главным героем, то есть их участником.
Но мы проверяли факты. Я не могу сказать, что именно уточнял Валентин Акудович, литературный редактор книги, так как это касается содержания. За пояснениями мы обращались, например, к Юлии Чернявской. Один вопрос я уточняла у Александра Федуты. Кроме того, всю книгу прочитал Роман Костицын – человек, который работал замредактора БДГ и был лучшим другом Марцева. Костицын же написал и послесловие. Если и этот человек, по мнению критиков, рассказывает небылицы, кто же тогда знает всю правду?
Почему «Марцев», а не «Терцев»
Во время обсуждений в соцсетях мне предлагают заменить реальные фамилии, где они есть, на вымышленные. А название «Марцев» – на «Терцев», например. Я так скажу: те, кто считает, что все написанное – неправда, а правда – в другом, пусть напишут свои мемуары. Во многих странах люди боятся скандальных мемуаров. А в нашей стране это еще и не принято. Но исходя из того, как велась работа, я ничего не хочу и не могу менять.
Наше общение с Петром Марцевым началось с того, что он помогал мне советом по журналу «Доберман»: в момент знакомства я была его редактором. Петру было интересно, так как своего печатного продукта у него уже не было. Я показывала издание, а он говорил, что журнал плохой. Я спрашивала: «Так а что сделать, чтобы стал хорошим?» Он отвечал, мол, приходи в 3 часа дня в офис на Чкалова. Я приходила и мы разговаривали. Однажды он рассказал про Спитак – разрушительное землетрясение в Армении, на развалах которого работал. Я предложила написать об этом в журнал. К слову, этот текст из «Добермана» полностью вошел в книгу. Так что если у кого-то он сохранился, вы можете прочесть еще одну главу.
Потом меня «ушли» из журнала, приходить к Марцеву уже было не за чем. Но мы все равно виделись, разговаривали и в какой-то момент он сказал: «Будем писать книгу». А потом уже я начала брать его измором: «А когда? Ведь мы уже пробовали, написали про Спитак, хорошо ведь получилось?» В общем, все равно я нигде не работала, мы стали встречаться, наговаривать текст на диктофон. Марцев рассказывал о своей жизни, событиях девяностых. Если мне что-то было непонятно, он пояснял. Марцев хотел создать супербестселлер, который здесь всех «просто порвет». Об этом велась речь.
Я записывала ему кусочки готового текста, передавала наброски на флешке, но не уверена, что он их прочитал, потому что у него было мало времени. В любом случае, когда я приходила к нему в офис, он знал, что весь наш разговор записывается, потом оформляется в текст. Знал, что я держу в голове эту книгу. И если бы хотел, чтобы я забыла про нее, то четко сказал бы: «Никогда ни при каких условиях не выпускай это». Но этого сказано не было. Напротив, он спрашивал: «Ты действительно считаешь, что это достойно? Круто? Ну хорошо, давай тогда еще немного подождем». Сигнала стоп не было.
Затем у него возникла идея создать синкретическое произведение: сделать героя потомком масонов, князей ВКЛ, который влияет на судьбу людей, сидя в Белом доме – то есть далее уже пошла фантазия. Но журналист – это не фантазер, не рассказчик. Писатель может на основе реальной жизни выдумать несуществующих персонажей. Здесь же два реальных журналиста, они не могут придумать детектив ни о чем. Поэтому получилось то, что получилось. Я думаю, что сам Марцев был бы доволен, видя тот «хай», который поднимает его имя после ухода из жизни. Мне кажется, об этом мечтают все, кроме тех, кто хочет быть совсем уж незаметным. Но я вас уверяю, Марцев не относился к этой категории.
О романе с Петром Марцевым
У меня не было любовного романа с Марцевым. Во время нашего знакомства с Петром я состояла в отношениях с другим медийным лицом, не из этой страны. Марцев знал и уважал этого человека, и как истинный джентльмен не хотел усугублять ситуацию. Но с человеком, про которого я говорю, мы ничего не создали. Я не могу так, как эти три стервы-журналистки. Если ты испытываешь к человеку сильные чувства, то будешь его беречь, а не заставлять работать. Ведь гораздо приятнее, например, сходить в кино, чем сидеть и работать в офисе.
Я думала над тем, почему Марцев именно мне рассказал эту историю. А не Светлане Калинкиной, например, или Ольге Улевич. Думаю потому, что иначе это была бы книга Калинкиной или книга Улевич. Ничего от Марцева в ней не осталось бы. Это была бы их история и интерпретация. Я же всегда во всех своих интервью оставляю людей – людьми. Марцев знал это. Я приносила ему свои интервью – с Дибровым, Познером. Тем более, с Дибровым он был знаком. Он видел, что я не переделываю тексты. Именно поэтому Саша Романова в этой книге так, мелким шрифтом на корешочке. А основная фигура – Марцев, вот – рассказчик и герой. И я не могу ничего за него переписать.
Второй момент – родственники, в частности, его мама. Ведь она все это читала. Представляете, с каким настроением я шла к ней? Одно дело – глава о детстве. И совсем другое – юность, бурная, подростковая… Ей 86 лет, мне было стыдно смотреть ей в глаза. Но она – мировая женщина и я чувствовала абсолютную поддержку.
Беларусь как Вудсток 30 лет спустя
По духу и атмосфере девяностые – невероятное время в истории Беларуси. Страна была как сплошное выжженное поле, где все всего боялись. А если ты отважился, рискнул, то у тебя появлялись просто немыслимые деньги. Только представьте: еще вчера тебя могли посадить за торговлю джинсами, виниловыми пластинками, а тут первый раз тебя за это не арестовывают. Это было совершенно опьяняющее ощущение свободы, веры в свои силы. Бизнесом начинали заниматься 15-летние подростки. Государство еще не сформировалось. Не было, по сути, ни налоговых, ни карательных органов. Я сама являюсь тем молодым поколением, которое в девяностые училось в школе и ничего об этом времени не знает. Мне было дико интересно понять, что же происходило.
Когда какая-то эпоха проходит и забирает с собой неудовлетворенных, остается эпос, сказки. И сейчас девяностые – как Вудсток 30 лет спустя. Молодежи кажется, что вот тогда была жизнь! Сейчас ведь прежде чем начать бизнес, его надо согласовать с десятью инстанциями, налоговой и не дай бог ошибешься. Мне кажется, молодежи прикольно думать, что у их отцов все было по-другому. Одновременно с этим время было ужасным: бандиты запросто могли сжечь твою машину, покалечить членов семьи… И тем интереснее история тех, кто прошел через все это, ворочал деньгами и выжил.
У Марцева были и криминальные разборки, и политический прессинг, закрытие бизнеса. Обо всем этом можно будет прочесть. Но при этом, что важно: он не покинул страну, хотя имел массу возможностей осесть в Нью-Йорке, Праге. Так что одно дело – эмигранты, которые попросту бросили тех, кто в них верил, разбираться с ситуацией самостоятельно. И совсем другое – те, кто до последних дней жили здесь, мирясь, борясь, но ни на секунду на становясь лузером.
Еще в книге будет рассказ о выборах 1994 года. Мы узнаем новые интересные факты о Марцеве и его роли в этом процессе. Но самое важное – хронология событий. Марцев был прекрасным аналитиком, в том числе политическим. И в этой части очень интересно проследить движение во времени. Многие факты общеизвестны, но через личную историю, поверьте, все это воспринимается иначе.
Фото предоставлено Сашей Романовой.
