СЕО и соучредитель Deepdee, сооснователь и исполнительный директор фонда солидарности BYSOL Ярослав Лихачевский никогда не питал иллюзий по поводу бизнес-климата в Беларуси. Тем не менее, до недавнего времени он развивал там бизнес и был резидентом ПВТ.
— Наш бизнес достаточно молодой, — рассказывает Ярослав. Мы начинали в 2017 году с небольшой командой инженеров и врачей. В 2018 году сооснователи компании переехали в Нидерланды и перевезли туда head-office. В Минске остался RND-офис, под который мы стали набирать команду. Такая достаточно распространенная история, когда продуктовая компания, находясь в европейской или американской юрисдикции, имеет офис разработки в Минске, — говорит предприниматель.
Продукт стартапа изначально был рассчитан на европейские и американские клиники и медицинские центры. Владельцы бизнеса понимали, что для их продукта в Беларуси нет рынка от слова совсем. И хотя к продукту проявляли интерес в России, предложения были не интересными. Также был запрос из юго-восточной Азии и Китая. Но этот рынок далекий и непонятный, поэтому в итоге решили остановиться на рынках США и Европы.
Выбор Минска как центра разработки продукта был обусловлен хорошим нетвороком с командой сильных инженеров и врачей. Не смотря на расхожее и обоснованное мнение, что уровень подготовки медицинских специалистов на Западе выше, Ярослав убежден, что среди белорусских медиков достаточно много профессионалов и ученых высокого уровня. А лучшие продукты создаются в коллаборации белорусских медиков с коллегами из западных стран.
— У нас есть key opinion-leaders в своих областях из западных стран и команды белорусских медиков. Грустное преимущество Беларуси в том, что уровень зарплат наших медицинских работников драматически низкий. Это позволяет без труда привлекать медиков в проекты. Такую ситуацию уже редко где в мире встретишь, — продолжает Ярослав.
Также по мнению бизнесмена в Беларуси легко собрать хорошую команду медиков, потому что в стране очень низкие бюджеты на исследования. Медики практически лишены возможности работать над перспективными исследованиями и инновациями. Готовы работать хоть бесплатно ради научного интереса, если проект их увлекает.
— Я вырос в этой стране и с того момента, как начал себя осознавать, понимал, что здесь постоянно что-то предвещает беду. Да, бывали периоды затишья, но базово тревожность за сохранность бизнеса, инвестиций и себя присутствовала, — вспоминает Ярослав Лихачевский.
Когда молодой человек закончил лицей и поступил в университет, была президентская кампания 2006 года. Заканчивал университет уже во время кампании 2010.
— То, что в стране что-то не так было очевидно, — продолжает Ярослав. Поэтому, будем откровенны, очень редко можно найти приличную IT-компанию, которая держит свои активы в Беларуси. Может, это у меня выборка смещена или так только в моем окружении, но те, кого я знаю, держат головные офисы в безопасной юрисдикции.
Это правильная стратегия, считает бизнесмен, иметь головной офис в безопасной юрисдикции, где твои активы защищены за счет рабочих социальных институтов. А на более рискованном рынке держать то, чем можно рисковать.
— Белорусская юрисдикция всегда была высоко рискованной, — говорит Лихачевский. Помню уроки 2015 года, когда запускал свой первый стартап и общался с инвесторами. И все они одним из условий сотрудничества называли регистрацию компании в понятной и безопасной юрисдикции. Поэтому у меня никогда не было ощущения, что в Беларуси можно построить что-то стабильное и долгосрочное.
Резидентство в ПВТ
Само по себе появление ПВТ меняло в IT-индустрии немногое, считает предприниматель. Парк просто позволял расти и развиваться аутсорсовым компаниям за счет лучших экономических условий по сравнению с другими рынками.
— В 2006-2007 мы с моим одноклассником, тогда еще начинающие программисты, обсуждали варианты развития белорусской IT- индустрии. И пришли к выводу, что если ничего не поменяется, то в ближайшей перспективе мы проиграем Индии. Если индустрия в стране начнет развиваться, то неизбежно начнут расти и зарплаты инженеров. В какой то момент они достигнут европейского уровня, и у европейского или американского заказчика уже не будет экономической мотивации заказывать аутсорс в Беларуси. А если зарплаты не будут расти, значит, индустрия не будет развиваться и умрет сама собой. То есть, даже наши юным мозгам уже тогда было понятно, что аутсорс — не бесконечная история с очень ограниченным ресурсами,— вспоминает Ярослав.
При этом, бизнесмен признает, что аутсорс сделал большое дело и позволил заработать первоначальный капитал многим компаниям. И это было важно и значимо, но только на определенном этапе. А вот действительно обнадеживающим проблеском был Декрет №8 «О развитии цифровой экономики», открывавший условия для продуктовых компаний. Очевидно, что основная добавленная стоимость формируется на производстве продукта, а не на разработке. И этот декрет был проблеском надежды на новый виток развития индустрии.
Но как бы ПВТ не старался оградиться от внешнего мира, он существовал в стране, где нет верховенство права, защиты частной собственности, отсутствует множество базовых общественных институтов, без которых развитие предпринимательства невозможно.
Ярослав считает, что до определенного времени была некоторая надежда на то, что старая постсоветская номенклатура будет уставать и понемногу отпускать вожжи. А молодые и прогрессивные айтишники начнут строить новые общественные институты и тогда долго-нудно, но что-то из этого получится.
— После 2014 года, например, была иллюзия, что Путин своими действиями в Украине напугает Лукашенко и тот начнет демократизировать общественные институты. Как видите, этого не произошло. А значит, у власти на IT- индустрию были другие планы. Ее рассматривали как дойную корову, а не как партнера, — говорит Ярослав.
Время резидентства в ПВТ Ярослав Лихачевский вспоминает, как время писем от администрации с просьбой принять участие в очередной выставке-показухе по случаю приезда очередного среднеазиатского диктатора. Но при этом не отрицает, что определенная экономическая выгода от сотрудничества с Парком была. Особенно в период расширения компании и штата инженеров или перспектив сотрудничества с государственными медицинскими структурами.
— Мы надеялись, что сможем развить исследовательские проекты с белорусскими клиниками и институтами. И вот тут статус резидента ПВТ открывал определенные двери. Белорусская специфика такова, то если ты приходишь как частный бизнесмен с проектом, говоришь, вот у нас в проекте такие-то профессора, инженеры и т.п., это в государственной медицине не значит ничего и даже пугает. Другое дело, если ты говоришь, что являешься резидентом ПВТ и согласно такому-то декрету вы должны развивать инновационные направления и т.д., пустите нас, мы будем развивать, а вы отчеты писать. Какой-то один такой проект мы даже успели сделать, но это того не стоило, — вспоминает бизнесмен.
В последние годы энтузиасты-резиденты ПВТ даже предприняли попытку создать бизнес-инкубатор на Купревича, 1. Финансировался этот проект из 1% сбора с резидентов Парка. Но если сравнивать эту попытку с тем же Imaguru, то это абсолютно несравнимые вещи, уверен Ярослав.
— Imaguru действительно создал экосистему. Приходя туда, можно было найти крутое комьюнити, обменяться опытом, раздобыть нужные контакты и т.д. Imaguru был и остается институцией, создающей экосистему. ПВТ я бы таким не назвал, — говорит Ярослав.
Выход из ПВТ не был для команды Лихачевского внезапным.
— То ли повезло, то ли сработало чутье. Во-первых, спасибо ковиду. Считаю пандемию одним из тех «черных лебедей», что сыграли в Беларуси крайне важную роль. И для нашего бизнеса он тоже стал решающим толчком. Так как мы работаем в медицине и общаемся с большим количеством врачей из разных клиник, мы столкнулись с вопиющим отношением государства к этой проблеме еще в марте-апреле 2020 года. Для меня уже тогда пропали какие-либо иллюзии касаемо того, что будет дальше. Видя изнутри, что происходило в системе здравоохранения с приходом пандемии, было абсолютно понятно, что трупы никто считать не собирается. Ни в больницах во время ковида, ни на улицах во время выборов, — рассказывает Ярослав.
Естественно, команда проекта сразу ушла на удаленку. В июне стало понятно, что пандемия будет еще долго и платить за пустующий физический офис смысла никакого нет. Принципиальное решение о выходе из ПВТ было принято осенью. Основным триггером стало дело PandaDoc.
—Надежды на то, что у Всеволода Янчевского и других представителей есть хоть какое-то влияние не оправдались. Мы тщетно назначали встречи, ходили на переговоры, рассчитывали на адекватную реакцию и понимание. Стало очевидно, что от офиса в Минске и от резидентства в ПВТ больше вреда, чем пользы. Да и с каждым днем нахождение в институции аффилированной с режимом было все токсичнее, — вспоминает Ярослав.
Поэтому в начале января было отправлено уведомление администрации Парка с формулировкой: «В связи с утратой доверия владельцев бизнеса к администрации Парка, просим исключить нас из числа резидентов». В ответ администрация обратилась с просьбой переписать заявление и смягчить формулировку. Лихачевский не стал этого делать, потому что на его взгляд, формулировка была выбрана максимально мягкая из возможных. Никто никаких препятствий компании не чинил и в марте их спокойно лишили статуса резидентов.
Релокация
Ярослав говорит, что большая часть инженеров компании, видя развивающиеся в Беларуси события, соглашались с тем, что уезжать придется. Были и те, кто уезжать очень не хотел. С ними процесс релокации был более драматичным и затянутым. Но в конечном итоге выехали все.
Достижения
После ковидных каникул Deepdee наконец-то запустил на рынок продукт по скринингу диабетической ретинопатии. С этим продуктом удалось выйти на рынок США и заключить контракт на установку продукта в 200 клиниках Америки. С его помощью будут диагностировать диабетических пациентов на наличие данного осложнения на глаза. В США болеют диабетом более 30 млн. человек. Рынок огромный.
Также сейчас в завершающей RND-стадии работы над вторым продуктом. Этот проект разрабатывается совместно с нидерландским офтальмологическим исследовательским институтом The Rotterdam Eye Hospital. На осень запланировано тестирование первого прототипа продукта диагностики глаукомы.
Если в случае с диабетической ретинопатией аналоги скрининговых продуктов наподобие нашего в мире есть, то в случае с глаукомой их нет совсем.
— Для нас это очень волнительный и важный проект. Пока не очень понятно, кому мы его будем продавать и кто готов за него платить, но с точки зрения науки это прорывная технология, — говорит Ярослав.
Оба этих продукта диагностируют заболевания, обрабатывая снимки сетчатки. Достаточно распространенный способ диагностики заболеваний в офтальмологии. Но в случае Deepdee диагностирует не врач, а искусственный интеллект.
— Несколько лет назад исследователи из Jama вывели усредненное значение по точности постановки диагноза диабетической ретинопатии врачом — 91% точности. В нашем случае точность зависит от большого количества разных параметров и сложно вывести усредненное значение, пока продукт не работает на рынке в полную силу. Но предварительно мы имеем средний показатель точности выше 95%, — говорит Ярослав Лихачевский. — По глаукоме у нас результатов пока нет. Исследования диагностики врачами свидетельствуют о точности постановки диагноза в среднем 80.5%. Этот показатель превзойти будет проще.
Из последних проектов BYSOL наиболее значимым Ярослав считает приложение Digital Solidarity, созданное совместно с командой Павла Либера. Эта платформа сбора средств для финансирования различных инициатив гражданского общества, в том числе, независимой журналистики. На платформе указан все инициативы, под которые ведутся сборы и люди сами выбирают, куда хотят направить свои пожертвования. Проект работает как для Android ,так и для iOS.
Очень важными и полезными проектами Ярослав Лихачевский также называет запуск площадки PASLUGA и проект Павла Либера е-Здоровье.
Ярослав Лихачевский продолжает работать над тем, чтобы вернуться домой, причем раньше, нежели позже. И верит, что в случае победы демократических сил Беларусь будет лучшим местом на земле, где можно будет делать бизнес.
— Это будет растущий рынок с большим количеством квалифицированных специалистов. И мне определенно хотелось быть одним из первых в Минске, когда это произойдет, — убежден бизнесмен.
