Я увидел эти стулья в Ватикане
Я увидел эти стулья в Ватикане. Обыкновенные пластиковые стулья на площади св. Петра, грязно-голубого цвета, обшарпанные, предназначенные пастве, внимающей Папе Римскому. Все, что было в них интересного, – это ритм. Когда такие вещи снимаешь, то сразу видишь будущий кадр. Ты понимаешь, что цвет не нужен, а нужно усилить свето-теневой рисунок и найти правильный ракурс и формат… Здесь и происходит разрыв с реальностью. Ты фотографируешь пластиковые стулья, которые становятся «солдатами Урфина Джюса», воплощением тоталитарного ритма. Потом ты думаешь: «Не положить ли раскрытую книгу на один из стульев… Или нераскрытую… А если нераскрытую, то какое название книги? Это же важно…» И ничего, конечно, не кладешь, но мысленно этот, другой, кадр тоже делаешь. И, может, когда-нибудь увидишь его в реальности.
Иногда меня спрашивают: «Если на фотографии это так интересно, то в жизни, наверное, еще ярче?» Непростой вопрос. Вовлеченные в фотографию и увлеченные ею – немного «больные» люди. Они фотографируют, даже если у них нет с собой камеры. Визуально.
Останавливают время. Кадрируют, организовывают пространство. В реальности многое мешает, кажется лишним или же, напротив, не хватает какой-то существенной детали. Но в кадре хозяин – ты, и у тебя всегда есть возможность выстроить свое пространство и зафиксировать свой инсайт времени. Ты ищешь, ждешь, и лишь иногда счастливо снимаешь то, что смутно искал.
Я редко снимаю мир без людей. Мне всегда интересно увидеть огромное пространство и в нем человека – как точку отсчета.
В колодце двора дома Гауди в Барселоне мне нужен был пересекающий периметр пешеход: без него кадр был бы неполным.
В дальних жилых кварталах Венеции – птицы и люди. Зима. Кадр черно-белый.
Отлив в Девоне. Осень, океан, убегающие волны. Никого нигде. Только двое.
На высокой скале острова Бель-Иль в Бретани, нависающей над океаном, увидел человечка, и кадр сразу сложился.
В пустыне Вахиба я снимал цепочку следов. Не важно, чьих. Одушевленное пространство.
Одиночество – близкая тема.
Но иногда ты видишь только человека. И тогда нужно быть максимально близко к нему.
Утром, в воскресенье, из своего двора в Тбилиси вышла девочка в маминых больших нарядных туфлях. «Я здесь живу!» И моментальный кадр.
Когда в разные годы я приезжал на Восток и снимал в Вахибе, Вади Раме, Негеве, Иль Гуне, то отчетливо видел, как мощный интенсивный цвет заполняет все пространство.
И ты попадаешь в плен цвета. Но всегда важно помнить, что в фотографии важнее линия.
Свет. Тени.
А цвет обманчив и обманывает. И я всегда искал там линию: для того, чтобы цвет и линия соперничали или дружили, дополняли или сопротивлялись друг другу.
Много лет назад первые мои фотографии были сделаны отцовским «Любителем». Черно-белые кадры. Смутное изображение. Люди. Время.
По большому счету, фотография – это силки для времени. Только силы не равны.
