Кирилл Волошин считает, что жизнь стартапера должна быть напряженной, высказывается против акселерационных программ для женщин-фаундеров и признается, что не является большим фанатом людей. Команда Bel.biz поговорила с бизнес-ангелом, инвестором, соучредителем Tut.by, Hoster.by, Café Netto, обладателем награды «Ментор года 2019» о том, что делать стартапу во время кризиса, узнала, как он помогает белорусским медикам и зачем убирает мусор в своем районе.
«Когда я переходил на Tut.by, то потерял в зарплате раза в четыре»
— Кирилл, кем вы себя видели в детстве и как попали на Tut.by?
— Никем конкретным не видел. (Смеется.) Но бессовестно хотел заниматься только тем, что интересно мне. Так и вышло. Возможно, случайно, но у меня продолжает получаться. Закончил две музыкальные школы, поскольку родители у меня скрипачи – с прицелом пойти по их стопам. Но мне и таланта столько не досталось, и тяги не было, так что рекомендация в музучилище была выброшена. Зато меня тянуло к компьютерам, но странною любовью – программировать мне не сильно хотелось, да я и не очень умел. В общем, куда идти после школы, да еще и с троечным аттестатом, было совсем не понятно.
Так «нарисовался» вариант платной учебы в активно рекламировавшийся тогда Институт современных знаний. Там впервые в Беларуси давали в общем-то нелепую специальность инженера-экономиста: из нашего потока программистом никто не стал, а экономистов получилась лишь парочка. И я поступил туда с обязательством перед родителями оплачивать хотя бы половину стоимости учебы. За что, кстати, теперь очень им признателен. Чтоб заработать, я пошел сторожить детский сад, а параллельно преподавал на дому английский и писал про софт в газету «Компьютерные вести». Позже стал менеджером, пожалуй, первого портала о шоу-бизнесе в Беларуси – что-то вроде современной afisha.tut.by, но только в конце 1990-х.
Ну а потом, поскольку у меня был опыт и в журналистике, и в онлайн-проектах, меня позвали на неоткрывшийся еще Tut.by в качестве главного редактора. А дальше все как-то завертелось…
— Вам не кажется, что сейчас журналистика отличается переизбытком информации?
— Это вопрос не журналистики, а спроса и технологий постоянного доступа к информации. У меня вскоре после запуска Tut.by был примечательный разговор с Анатолием Кирюшкиным, директором «Компьютерной газеты» – главным конкурентом «Компьютерных вестей», где я все еще работал. И он тогда сказал, что пока не будет придумано устройство, с которым человек сможет ходить в туалет с тем же удобством и легкостью, как с газетой, ничего из нашего новостного портала не получится. В тот момент никто вокруг не мог предположить, что появятся смартфоны или планшеты.
Второй нюанс — когда у человека удовлетворены базовые жизненные потребности, актуализируются культурные и социальные. Сильно сократился горизонт планирования, и цифровая зависимость, которую мы перестали осознавать и контролировать, стала нормой. Мы разучились скучать и концентрироваться – для нас это дискомфортно. Все это и эксплуатируют СМИ с соцсетями.
— А вы умеете скучать?
— Скорее нет, чем да. Но, по крайней мере, я умею развлекать себя хобби, книгами, учебой. Просто сидеть без дела мне очень сложно. Больше всего люблю «скучать» в горах, когда просто идешь много часов, и никто не звонит, не пишет, ты ничего не читаешь, говоришь мало. Фактически двигательная такая медитация, проветривающая голову в прямом и переносном смысле. После альпинизма или трекинга возвращаешься домой обновленным, благостным, расслабленным.
Цифровая зависимость, которую мы перестали осознавать и контролировать, стала нормой. Мы разучились скучать и концентрироваться – для нас это дискомфортно.
— А в городе так не выходит?
— В городе если гуляю, то с ребенком в коляске. В большинстве случаев даже не надеваю наушники, просто иду вокруг водоема, пока человек спит. Каких-то специальных упражнений на медитацию не делаю, но стараюсь абстрагироваться от реальности.
— Tut.by когда-то был по сути стартапом. Что вас удерживало в проекте?
— Ровно то же, что сейчас мотивирует людей оставаться и работать в стартапах. В наименьшей степени — желание разбогатеть. Когда я переходил на Tut.by, то потерял в зарплате раза в четыре. Я был достаточно востребованным журналистом: писал для российских онлайн-изданий, зарабатывал по тем временам, в 2000 году, неплохие 250-300 долларов и при этом сидел дома с первым ребенком.
На Tut.by пришлось работать без выходных по 12-14 часов в офисе плюс сколько-то часов дома — наполнять новостную ленту, отвечать рекламодателям, ставить баннеры, продавать хостинг, писать пресс-релизы. Так из редактора я быстро вырос в операционного директора.
А мотивировали меня и саморазвитие, и новое общение, и страсть к проекту. То, что инвесторы и мы, бизнес-ангелы, сейчас сами ищем в фаундерах. Вот ту самую страсть, когда человек не требует зарплаты по рынку и комфортных условий, как в условном EPAM — фруктов, печенек, медстраховки… Стартап на первых порах — это вообще не про комфорт. Это про жгучий интерес. Мы ведь не ожидали такого наплыва читателей, комментаторов, ящиков. Было ужасно приятно и волнительно видеть, как люди начинают все больше пользоваться порталом, хотелось дальше его развивать.
«Вполне типовая ситуация, когда основатели проедают свои сбережения»
— Вы писали, что не поддерживаете основателей стартапов, которые после прихода инвестора назначают себе рыночную зарплату. Действительно ли стартапер должен голодать, прежде чем проект выстрелит? Может быть, он будет думать не о работе, а о том, что ему нечего есть?
— В моем посте не написано, что стартапер должен думать, как прокормить семью и содержать детей. Но если стартапер получает 1000 долларов, это уже в два раза больше, чем средняя зарплата белоруса до налогов. И до кризиса. Кто-то заявляет: «Мне для комфорта нужно 3-4-5 тысяч». Пардон, инвестор не для того заходит в стартап, получая небольшую долю, чтобы сделать своими деньгами жизнь стартапера комфортной. Она должна быть довольно-таки напряженной, чтобы он рвал, метал, бежал вперед, а не жевал сено. Если я как инвестор рискую деньгами, то чем при рыночной зарплате рискует стартапер, имея большую долю, комфорт и обучение за мои деньги?
Часто стартаперам предлагается зарплата на уровне минус 30-40-50% от рынка на ранних стадиях, если у проекта есть продажи. Если продаж нет, то вполне типовая ситуация, когда основатели бутстрэппят — проедают свои сбережения.
Если я как инвестор рискую деньгами, то чем при рыночной зарплате рискует стартапер, имея большую долю, комфорт и обучение за мои деньги?
— Я об еще одной дискуссии с вашим участием вспомню. Вы критиковали инвестирование в обучение айтишников, потому что скоро некому будет лечить и учить детей. Вы тогда написали, что можете предоставить гранты на международные медконференции для специалистов, которые вам напишут. Кого в итоге выбрали?
— Ко мне в среднем раз-два в месяц обращаются врачи, которые хотят поехать на обучение, но не могут себе этого позволить. Десятка полтора успели съездить до вируса. Я обычно оплачиваю участие в конференции и частично дорогу-жилье. Сперва прошу человека объяснить, почему это важно и как пригодится. Почти никому не отказываю. Ну и понятно, что медик должен жить в Беларуси и тут оставаться, а не планировать свалить в условную Польшу.
— А мысль, что надо помогать врачам, учителям среди инвесторов популярна?
— Обсуждать необходимость поднятия зарплат и реорганизации этих отраслей было популярно всегда, даже 20-30 лет назад. Некоторые сумели построить бизнес на этом. Конкретно о том, что готовы помогать врачам по модели моей «акции», говорили один-два бизнес-ангела.
— Вы тоже раньше преподавали в БГУ. Не возникало мысли сделать преподавание основной сферой деятельности?
— Если честно, я плохо понимаю, что мотивирует людей оставаться в профессии преподавателя в нашей стране. Ко мне, демократичному, из потока в 30 человек на занятие приходило в среднем 7. Кто работает, кому пофиг, кто-то учится для отсрочки или потому, что так принято. Когда я спрашивал, что мне сделать для улучшения посещаемости, студенты только смеялись: «Да вы популярный преподаватель, на маркетинге сейчас было трое». Инвестировать столько усилий в семь человек я не был готов. Поверьте, это большой кусок работы, особенно когда только создаешь курс – найти, подготовить, переварить материал, доехать, рассказать. И так дважды в неделю за, условно, 100 рублей в месяц. Если бы горело больше глаз, была активная обратная связь, может быть, остался. Но, повторюсь, исключительно с позиции инвестиций в людей.
Я плохо понимаю, что мотивирует людей оставаться в профессии преподавателя в нашей стране. Ко мне, демократичному, из потока в 30 человек на занятие приходило в среднем 7. Кто работает, кому пофиг, кто-то учится для отсрочки или потому, что так принято.
— В прошлом году вам вручили награду «Ментор года». Как вы на нее отреагировали?
— Не ждал ее, если честно. Менторство – часть довольно увлекательной бизнес-ангельской деятельности. В некоторые стартапы, которые менторил, я и инвестирую. То же знакомство с Artyline и PingFin начиналось с менторства. То есть я преследовал, в хорошем смысле, корыстные цели – наполнял таким образом инвест-воронку. А в прошлом году вообще о премии забыл, так как рождение сына сильно отвлекло от стартапов. Но, безусловно, награду очень приятно получить. Спасибо организаторам!
«Ненавижу постоянные проявления жлобства в нашей Беларуси»
— Вы в разговоре уже несколько раз упомянули семью. Первый запрос, который выдает Google о вас, это «Кирилл Волошин жена». Как вы думаете, почему людей это интересует?
— Надеюсь, не людей, а женщин, я все-таки традиционной ориентации. (Смеется.) Очень многим любопытно «поштудировать» профили более-менее медийных людей в соцсетях и поиске: кому, например, такое «чудо» или фант достался и сколько ей/ему лет. Был когда-то на «ПроБизнес» шутливый рейтинг холостяков, и меня туда включили. Может, это след от той статьи. Ну или, возможно, ищут не меня – например, в мобильном операторе Skylink работает мой полный тезка.
— Вы себя считаете открытым человеком?
— В том, что касается моей личной жизни или переживаний, однозначно, нет. В части, когда хочется высказать правду в лицо или чем-то поделиться, когда что-то вызывает эмоции или желание постебаться, да. А так я, если честно, не большой фанат людей. (Смеется.)
— Почему?
— Разочаровывают. Причем, как водится, чем больше доверяешь, тем сильнее. Обман, жажда наживы, равнодушие, «казаться» вместо «быть»… Ненавижу постоянные проявления жлобства в нашей Беларуси. Раньше, например, говорили, что Москва ужасно водит. Да она уже почти идеально ездит по сравнению с Минском. Уровень хамства и несознательности на наших дорогах, улицах ужасает.
Я живу в частном секторе, где вокруг много «полуолигархов», коттеджей, Цнянка. Одна половина народа гадит себе под ноги, и им нормально. Вторая в 99% случаев выходит из Mercedes и по бутылкам-салфеткам спокойно идет к дому. И обе играют с детьми на пляже или жарят шашлыки посреди мусора. И им нормально!
— Надо подавать пример.
— Я подаю, а толку. Народ же как думает: «Не я нагадил, не мне и убирать». Вот и ходит в гордом одиночестве хмурый Волошин с 50-литровым пакетом и убирает улицу. Вместо «спасибо» соседи, как убогие школьники, мне даже кличку дали…
— Я тоже живу в доме, где люди выкидывают мусор прямо из окна. Но почему так происходит?
— Не побоюсь показаться снобом, но у нас много колхозно-совкового, в прямом и переносном смысле слова, населения. На тех же окраинах Минска еще 30-40 лет назад были деревни, жителей которых «пересадили» в девятиэтажки. Вы думаете, их дети — полноценные европейцы? Боюсь, даже внуки не все. Тут влияет и уровень образования, мышления и степень вовлеченности в собственную жизнь, жизнь страны. Нам нужно научиться думать «вокруг себя» – на полметра, потом на метр-три, на сотню: «Это моя квартира, мой подъезд, моя улица, мой район, это моя, черт ее дери, страна, это моя планета»! Так постепенно люди приходят к идеям очистки океана от мусора или восстановления лесов Австралии. Ок, ну не дорастай до чистки океана или леса, приди хотя бы к безусловной ответственности за свою лестничную площадку.
А еще у нас же, дескать, социальное государство, и все считают, что если навалено, значит, кто-то придет и уберет.
Народ же как думает: «Не я нагадил, не мне и убирать». Вот и ходит в гордом одиночестве хмурый Волошин с 50-литровым пакетом и убирает улицу. Вместо «спасибо» соседи, как убогие школьники, мне даже кличку дали…
— Так только у нас?
— Если не брать Африку или Индию с Непалом, у нас этого существенно больше. Да, есть грязные европейские города, например, Марсель, Париж. Но там «жару дает» не коренное население, а «заграница», которая переехала жить из бедных стран — нищие карманом и душой.
«Почему женщины повально должны стать активными, предприимчивыми?»
— Такие мысли сейчас не принято озвучивать. Как вы относитесь к толерантности?
— К тому, что Google, когда автоматически размечает фотографии с людьми, уже больше не пишет, мужчина это или женщина? (Смеется.) Мне кажется, это за гранью логики. Если у человека проблемы с самоидентификацией, то, само собой, и у окружающих будут проблемы с его идентификацией. Значит, и у нейросетей тоже. Пол от этого не перестает быть бинарным понятием. Или как теперь должны звучать восклицания от акушеров и УЗИ-спецов? Поздравляю, у вас гуманоид с первичными половыми признаками мужчины? Запишем ЭТО как предположительно мальчика? Предпочтительнее растить ваше существо девочкой?
Или вот ходит «замечательное» видео актрисы Синтии Никсон. То, с каким выражением она выступает, больше 20 секунд лицезреть невозможно. А что, женщины всегда корректно говорят с мужчинами? А с другими женщинами? С детьми? Некоторые довозмущались до знака равенства между словами «мужчина» и «насилие». Без женщин в совете директоров корпорациям Калифорнии грозят штрафы. Преподаватели боятся (а то и не имеют права) находиться тет-а-тет со студенткой при закрытой двери.
Мир стремительно левеет и зачастую не называет черное черным или даже серым. Зато начинает фанатично «ловить блох», попивая «Вдову Клико» в шиншилловой шубке, игнорируя реальное зло и даже потакая ему. Может, вы все-таки с хиджабами и никабами разберитесь сперва!
Возвращаясь к гендеру, прогрессивные страны и корпорации пришли к понимаю, что людей, вне зависимости от пола и расы, можно и нужно оценивать по результату, без предрассудков (кстати, то, что так яростно изображает Синтия – гипертрофированные с обеих сторон предрассудки). Хорошо справляешься – молодец, и пофиг если ты даже шимейл! Только на нейросеть Гугла неча серчать.
Венчурные капиталисты тоже инвестируют в людей, а не в конкретный пол. В соответствие человека занимаемой позиции, в его компетенции, в его мотивацию. Хотя меня тут давеча причислили к female focused инвесторам, так как в портфеле есть три-четыре female-founded стартапа, что почему-то страшно ценно для США/ЕС.
Есть даже отдельные акселерационные программы для женщин-фаундеров. Но, позвольте, у них разве настолько другие мозги? Или может в ВУЗах дамам преподают общие предметы как-то по-особенному? Нет. Зачем тогда нужны отдельные программы именно по предпринимательству или стартаперству?
— Может, потому что в обществе живет стереотип «ты же девочка, зачем тебе бизнес»?
— А если ты нежный мальчик, мамина отрада? (Смеется.) Когда у человека на повестке не было и нет ничего про риск, упорство, принятие решений, то не надо идти в предпринимательство, и наплевать, какой у тебя пол! Не все рождены быть предпринимателями, даже в США их меньше 20%. Почему женщины повально должны стать активными, предприимчивыми, решительными, мужественными? Оставьте нам, пожалуйста, кого-нибудь женственного, нежного, мягкого, домашнего.
О кризисе: «Инвесторы станут прижимистее и консервативнее»
— В медиа вас все чаще представляют как бизнес-ангела, а потом уже предпринимателя. Кем вы себя больше ощущаете?
— Я бы избавился от предпринимательского «титула», потому что уже ничего не предпринимаю и, пожалуй, не очень хочу. Мне нравится бизнес-ангельская деятельность — как ее инвестиционная, так и менторская часть. Она разнообразна и позволяет иметь достаточно гибкий график. Если же я с предпринимательской страстью влезу в какой-то свой проект, то скорее всего, он будет только один. И погружусь я в него полностью, так что не смогу столько времени уделять семье, стартапам, менторству и всему прочему.
— Мир сейчас находится на грани экономического кризиса. Трудно придется всем, в том числе стартапам. Что вы можете посоветовать стартап-фаундерам в этой ситуации?
— Не просить рыночную зарплату. (Смеется.) К сожалению, инвесторы станут прижимистее и консервативнее, требования к проектам возрастут, а стартапы с локальными командами перестанут быть интересными, пока закрыты границы. Поэтому нужно еще больше рассчитывать на себя, быть готовым бутстрэппить дольше, просчитывать unit-экономику раньше, нанимать людей и кастдевить тщательнее, продавать активнее, становиться более «бережливыми» (lean).
Фото: Глеб Соколовский
